С 9 по 13 ноября в Ереване проходит «Эхо Артдокфеста» – выездная сессия одного из важнейших фестивалей документального кино на постсоветском пространстве. Юрий Михайлин поговорил с кинорежиссером Виталием Манским о закрытии показов в России, участии в его судьбе Мананы Асламазян, программе этого года и будущем фестиваля.
Фото: Эхо «Артдокфеста» в Ереване
- Каково положение «Артдокфеста» в России?
В конце весны фестиваль был цинично и очень жестко отменен государством через давление на независимую площадку, где должны были проводиться показы. 31 марта, за полтора часа до открытия нас заставили переподписать договор с кинотеатром — по новому договору мы брали на себя ответственность за форс-мажорные обстоятельства. И через мгновение после подписания кинотеатр оказался якобы заминирован. Все было шито белыми нитками. Продолжать какую-либо работу с наперсточниками было абсолютно бессмысленно, и в этой точке фестиваль прекратил свою деятельность в России.
Но при этом, как ни парадоксально, мы все еще проводим какие-то выездные сессии на территории России — не так давно показы прошли в Кировской области и в Сыктывкаре. Мы несколько раз уточняли, понимают ли люди, которые нас приглашают, все возможные проблемы. Конечно, показы проходят с очень серьезными мерами предосторожности — мы даже не публикуем информацию о сеансах. Такая парадоксальная, глупая вещь: как можно проводить фестиваль, не публикуя информацию о его проведении? Но сарафанное радио обеспечивает достаточную аудиторию. И, кстати, когда фестиваль был сорван и окончательно закрыт, мы еще в течение десяти дней организовывали подпольные показы в различных квартирах, мастерских — ведь большинство участников и гостей фестиваля приехали в Москву и уже были размещены в гостиницах. Возможно, такая партизанская жизнь и не будет отменена до конца.
И, наконец, существует интернет. У нас есть уже ставшая традиционной вторая по статусу конкурсная программа «Артдоксеть», где мы собираем наиболее значимые картины, опубликованные в сети в открытом доступе. Их еще раз смотрят зрители, работает жюри, вручает призы. У нас есть платформа «Артдокмедиа». Одним словом, какая-то жизнь есть, хотя это, конечно, не нормальное состояние фестиваля.
В марте следующего года мы планируем запустить программу онлайн-показов, которая, я полагаю, будет достаточно большой. Сейчас мы с айтишниками, некоторые из которых переехали, в том числе в Армению, работаем над модернизацией нашего ресурса, чтобы фильмы были защищены от скачивания, чтобы можно было покупать какие-то пакеты этих фильмов, в том числе с российских карт через какие-то платежные системы. Война полностью изменила весь фундамент экономических, юридических и человеческих отношений в обществе, и старые лекала, с которыми мы подходили к жизни, теперь не работают.
- Можно ли будет посмотреть онлайн-программы с территории Армении?
Думаю, что да. Но этот вопрос будет регулироваться ближе к делу.
- Как «Артдокфест» оказался в Ереване?
Мы получили приглашение от Марины Кулапиной и Сергея Целикова, которые приехали сюда после начала войны и начали здесь делать какие-то культурные мероприятия. Мы не были в близком круге знакомств, но они были нашими зрителями и решили, что будет правильно, если «Артдокфест» пройдет здесь. Мы взяли на себя лишь саму программу и приезд авторов. Вся остальная организация легла на плечи ребят, которые и сами-то еще находятся в состоянии обустройства своей новой релокационной жизни. У меня уже большой опыт выездных сессий, и могу сказать, что все сделано очень грамотно, очень искренне, и я думаю, что, благодаря этой команде, фестиваль пройдет должным образом.
- Расскажите про участие в подготовке фестиваля Мананы Асламазян (ред.: известный российский медиаменеджер, лауреат премии ТЭФИ, в августе 2022 года погибла в ДТП в Ереване).
Пять лет назад именно Манана подала идею выездных сессий «Артдокфеста». К тому моменту у нас уже был опыт выездных показов, но это были, скорее, спецпрограммы в рамках других фестивалей (Краковского, Лондонского). Манана предложила подумать об этом как о более структурированной истории. И, кстати, первый приезд «Артдокфеста» в Армению был как раз в рамках нашего тестирования этой новой системы. Манана водила нас за руку по Армении, мы везде ездили.
Наверное, без Мананы не было бы и «Артдокфеста». Хотя она непосредственно не участвовала в создании фестиваля, но за семь лет до его открытия она была одним из соучредителей Национальной профессиональной премии в области документального кино «Лавровая ветвь». Мы делали для зрителей показы фильмов, прошедших в номинации «Лавра», и увидели, что когда мы показываем номинации «Лучший телевизионный фильм» или «Лучший просветительский», зрители реагируют со средней вялостью, а когда показываем «Дебют» и «Арт-док» - у нас полные залы, зритель глотает эти фильмы. Мы вдруг сообразили, что это происходит потому, что в стране нет площадки для этого кино, и решили сделать «Артдокфест» - по названию номинации «Арт-кино». Поэтому опосредованно Манана заложила зернышко и в создание «Артдокфеста». И потом всегда приходила, как-то за нас болела.
Я помню, как держал двери, когда в зал пытались вломиться экстремисты, желающие сорвать показ, а Манана стояла рядом и гладила меня по спине. И, кстати, именно Манана счищала красную краску, которой меня облили в Москве 31 марта. Причем я это увидел уже потом, на фотографии во французском журнале: я стою облитый краской, кому-то что-то рассказываю, а за моей спиной вижу Манану с каким-то платочком, которая эту краску стирает. Она была этим невидимым ангелом за спиной, оберегающим нас всех, поэтому мы абсолютно искренне посвятили фестиваль ее памяти.
- Как составлялась программа показов для Армении?
У нас есть некоторые общие принципы: мы хотим представлять фильмы, которые недоступны в сети, и которые, может быть, в силу молодости авторов, не столь известны, но достойны внимания зрительской аудитории. Сейчас появился и новый ракурс: специально мы это не формулировали, но, тем не менее, собрали программу предвоенного кино, т.е. фильмов, в которых можно почувствовать это набухание, прорастание войны в обществе, в людях. И хотя эти фильмы не про это буквально, но и про это тоже, а все вместе точно про это.
Процентов 40-50 программы мы показывали и на других сессиях. У каждого года есть некий набор фильмов, которые мы считаем как бы единым циклом, единой концептуальной программой, и мы стараемся ее представлять на разных территориях. Но, конечно, со специальным акцентом в связи с той или иной страной. Скажем, в этом году мы ездили в Узбекистан и Кыргызстан, и, конечно же, включили картину «Cotton 100%». Это узбекская картина с очень большой фестивальной судьбой. Вдруг выяснилось, что у нее не было премьеры в Ташкенте, и наш фестиваль оказался поводом и возможностью для премьеры узбекского документального фильма, который в кои-то веки прорвался на мировые экраны. Это говорит о том, что и на тех территориях, где свободы теперь куда больше, нежели в России, «Артдокфест» все равно оказывается пространством для того, чтобы предъявить аудитории кино, которое важно и востребовано для этих стран, для этих людей.
Что касается ереванских показов, армянские фильмы, которые мы хотели включить в программу, в Армении уже были показаны. Мы также смотрели, чтобы фильмы уже не были показаны на фестивале «Золотой абрикос», аудитория которого достаточно сильно перекликается с той, которую мы предполагаем встретить и на наших показах. Мы решили показать в Армении французскую картину «Кунашир» о когда-то японском острове, и о том, какую цивилизацию, какую жизнь приносит Россия на территории, которые получает по итогам войн.
- Насколько фестиваль интересен для местных зрителей? Не для тех, кто напрямую связан с Россией.
У нас нигде не бывает пустых залов. Иначе мы перестали бы ездить. Мы стараемся так формировать программы, чтобы фильмы были интересны для зрителей в разных странах. И по факту они интересны. Я хочу подчеркнуть, что из десяти представленных фильмов произведенных в России всего четыре, и только один - «Jamping-off place» - произведен при участии государства. Это картина о том, как министерство обороны возит по отдаленным воинским частям икону, написанную на деньги верховного главнокомандующего, т.е. Путина, и все на нее молятся. Очень важная картина в контексте происходящего сегодня.
А так, «Кунашир» – это французская картина, «Жизнь Иванны» – Норвегия, Финляндия, Эстония, «Горбачев» – участвуют пять стран. То есть это кино для разных стран, и в разных странах оно вызывает огромный зрительский интерес. Например, премьера фильма «Куда мы едем?», несмотря на то, что автор достаточно молод, была на главном мировом фестивале документального кино IDFA, где фильм получил сразу два приза, и полные аншлаговые залы, и прокат в кинотеатрах в Европе. Билеты на этот фильм в Ереване были полностью распроданы за день до его показа.
- Выездные сессии этого года как-то отличаются от предыдущих?
Мы делаем эти сессии в состоянии войны, поэтому картин, никак не объясняющих ее природу, в программе нет. Это не значит, что нам не важны другие фильмы, но сейчас мы не тратим энергию на их продвижение. Мы даже не уверены, что будем тратить силы на вовлечение таких фильмов в программы будущего фестиваля. Сейчас у нас есть, в том числе миссия. Это не значит, что мы будем находиться в пространстве пропаганды или контрпропаганды — ни в коем случае. Мы будем верны своему принципу, что важнее всего автор и его индивидуальный художественный взгляд на окружающий мир. Но мы хотим показывать больше фильмов, которые отражают мир, изменяющийся в результате войны.
- А во встречах со зрителями что-то изменилось?
Стало больше каких-то слов поддержки. И если раньше мы приезжали куда-либо и понимали, что девяносто процентов зрителей — это локальная аудитория, и десять — русские, так или иначе оказавшиеся в этой стране, то теперь процент русских везде увеличился. Очень много зрителей новой волны эмиграции.
- Планируются ли какие-то встречи с местным документальным сообществом?
Я тут меньше дня, и у нас уже было несколько встреч с нашими коллегами, и еще будут. Одна из важнейших целей наших выездных сессий — это профессиональная коммуникация. Тем более сейчас многие русские авторы оказались за границей и для них очень важна интеграция с локальным профессиональным сообществом, потому что им нужно продолжать свою профессиональную жизнь.
Например, Даша Слюсаренко, чей фильм «Джой» сейчас в программе, только что окончила большой и, я полагаю, потенциально успешный пятисерийный проект для коммерческой платформы в России, и теперь ищет возможность реализации за ее пределами. Это сейчас одна из наиболее насущных проблем для молодых авторов «Артдокфеста».
- Как вы ощущаете, насколько важно для документалиста нахождение в родной стране?
Да, это очень важно. Последний раз, хоть и коротко — на два дня — я был в России в марте. То есть уже восемь месяцев я там не был, и ощущаю большую коммуникативную проблему с Россией даже за этот относительно небольшой период. Я очень чувствую этот отрыв, разрыв и полагаю, что и восемь лет моей эмиграции сильно меня удаляли от ощущения истинного пульса событий. Да, это проблема.
- Вы считаете, что больше не сможете делать кино о России?
Мне кажется, это будет непросто. В России я в розыске, и не могу туда приехать. А снимать кино как-то дистанционно? Ну, может быть. Посмотрим. В данный момент я делаю картину, которую мы сняли в Украине, и это то, что мне сейчас ближе, понятнее, больнее.
- У вас получается следить за современной армянской документалистикой?
Да, в том числе и через отбор на «Артдокфест». Мы получаем достаточно много картин из Армении. И потом я работаю в различных международных жюри. В этом году на «Оскар» номинирована картина. Она, правда, не армянская, но об Армении. Из армянских документальных фильмов я могу посоветовать «Раз, два, три» Армана Ерицяна, «Фиолетово» Мане Григорян, «В горах» Кристины Казарян, «Дом, который построила Цогик» Мариам Оганян, ну, и, конечно, «Природа» Артавазда Пелешяна.
Страница «Эха Артдокфеста» в Ереване в фейсбуке
Виталий Манский и Артавазд Пелешян
