Regional Post НА РУССКОМ продолжает серию интервью о психологической помощи и интеграции пострадавших от войны. Мы поговорили с Арпе Асатурян — американским психотерапевтом армянского происхождения с большим профессиональным опытом. Арпе — основатель и директор некоммерческой организации Frontline Therapists в Армении, оказывающей психологическую помощь военнослужащим, перенесшим различные психологические травмы.
Интервью: Анита Михаэлян
Арпе, почему Вы решили создать собственную организацию, предоставляющую услуги в области психического здоровья, вместо того, чтобы присоединиться к уже существующим организациям в Армении?
Во время войны я приехала добровольцем на несколько недель. Потом я стала задавать вопросы о том, как обстоят дела с психическим здоровьем, и чем больше вопросов я задавала, тем больше понимала, что необходимо работать лучше.
С какими трудностями Вы столкнулись, когда начинали?
Я не местная, я молодая, я не знакома с местным подходом, законодательством. Все это очень осложняло работу вначале. Было много проблем с элементарными вещами.
В самом начале нам помогло то, что мы были волонтерами в больнице, поэтому мы смогли подойти к людям, нуждающимся в терапии. Они не понимали, почему мы это делаем и делаем это бесплатно. Мы слышали постоянный вопрос: зачем ты это делаешь? Потому что мы должны помочь. Было как-то тяжело в начале.
Чтобы находиться в военном госпитале, необходимо было получить разрешение. Это занимало время. Врач должен был дать свое согласие, чтобы я могла войти в это отделение. Было утомительно объяснять врачу, что такое психическое здоровье, рассказывать, что мы намерены делать.
Насколько большой была команда организации в начале и сколько человек с вами работают сейчас?
Когда у меня появилась идея, я начала с себя. Со мной был еще один терапевт, готовый помочь. Потом я познакомилась с Дарьей, она наш арт-терапевт. После этого, кажется, дело заладилось.
Вначале мы сосредоточились на привлечении в Армению иностранных добровольцев, чтобы они могли поддерживать местных терапевтов, помогать обучать, развивать образование здесь. Мы пригласили людей из разных стран: кто-то приехал из Англии, кто-то — из Америки, кто-то — из Ливана, Канады. Все эти разные люди пришли и вызвались добровольцами в разных местах сообщества.
Шло время, солдаты выписывались из госпиталя, собирались обратно в армию или домой, тогда мы и решили открыть этот офис. В ноябре 2021 года мы открыли этот офис, чтобы мы могли принимать их здесь и начать относиться к ним как к гражданским лицам.
Наша команда изменилась на базе наших потребностей. Теперь у нас есть два терапевта, арт-терапевт и социальный работник. Кроме этого, мы всегда открыты для волонтеров, присоединяющихся к нам. Например, через Birthright Armenia (ред: организация, финансирующая программы волонтерских стажировок в Армении) к нам в разные периоды присоединились множество замечательных людей. Они привносят свои знания и опыт, чтобы помочь нам.
Вы в основном работаете с ветеранами войны и членами их семей?
В центре внимания — ветераны войны, все, кто участвовал в войне, любые члены семей ветеранов войны, а также непосредственно пострадавшие на войне, например, оказывающие помощь врач. Все с кем мы работаем, любой, кто работал непосредственно с участниками войны, или находился на войне и получил вследствие этого психологическую травму.
Вы оказываете помощь только в Ереване или выезжаете и в регионы?
Наш офис находится здесь, но мы хотим быть доступными для всех нуждающихся в помощи. Мы приглашаем участников из регионов принять участие в тренингах в Ереване или мы проводим выездные семинары. Сейчас мы работаем над новым проектом для приграничных сел, который мы начнем осуществлять в следующем году.
Заметили ли вы какую либо динамику в интересе военнослужащих к получению психологической помощи в сравнении с периодом непосредственно после войны?
ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) поражает людей на разных стадиях. У вас может быть все в порядке, но через шесть месяцев вы вдруг почувствуете себя хуже. Ситуация может меняться на протяжении всей вашей жизни.
Сразу после войны мы около года работали в госпитале. Многие из этих парней все еще находились в больнице, лечились от физических проблем со здоровьем, поэтому мы продолжали ходить к ним. После завершения лечения, их возвращали в армию или отпускали домой. Они хотели вернуться домой, жить дальше, они не хотели возвращаться к психологическим травмам.
Но как только они возвращаются к жизни, они замечают, что проблемы все еще есть. Они не могут поговорить со своими родителями, постоянно ссорятся с подругами или друзьями, не могут задержаться на одной работе, не могут посещать занятия. Все это блокирует их, и все вокруг говорят, что они стали другими, они изменились. Именно тогда эти люди начинают понимать, что, возможно, им нужно и поговорить с кем-нибудь об этом. Они проходят через все эти стадии.
Они думают, что у них все хорошо, они думают, что справятся, потому что им так говорят. Им говорят, что они переживут это, им просто нужно выйти на работу, жениться. Однако вернувшись в реальность, они понимают что они не в порядке.
Достаточно ли в настоящее время у организации ресурсов ?
Нам определенно нужно больше ресурсов. Трудно получить пожертвования. Мы действуем на основе пожертвований, потому что мы некоммерческая организация, мы не зарабатываем деньги, мы не берем плату за какие-либо услуги, за тренинги, мы делаем все бесплатно. Нам необходимы пожертвования и поддержка, чтобы мы могли продолжать делать то, что мы делаем, делать больше проектов и охватывать больше людей.
Какие отзывы Вы получаете после сеансов?
Нам всегда благодарны за любую помощь. Я думаю, что одно из самых больших изменений, которые мы наблюдаем, — когда мы просто объясняем людям, каковы их симптомы, и объясняем, почему они их чувствуют, откуда они берутся. Это такое облегчение. Мы даем им это понимание, и это помогает им преодолеть свои страхи и лучше понять себя.
Как Вы оцениваете уровень подготовки студентов-психологов для оказания психологической помощи? Ведь во время войны студентов привлекали для оказания помощи.
Дело не только в преподавании классических теорий. Для студентов очень важно проходить практику во время обучения, чтобы стать терапевтами. В Америке мы называем это стажировками. Пока вы учитесь, сколько бы вы ни читали книг, вы не выучите их, пока не начнете что-то делать самостоятельно или не увидите как это делают. Здесь у студентов нет возможности стажироваться, и это самое главное, чего не хватает в системе образования здесь.
Они не проводят терапию, они лишь наблюдают, как это делает терапевт или как вы взаимодействуете с кем-то. Потом они выпускаются, у них есть диплом, но они не знают, как разговаривать с пациентами, они даже не знают, как поздороваться. Им, естественно, трудно устроиться на работу. Кроме этого, если вы не готовы провести с кем-то терапию, то можно навредить этому человеку.
Нужно понимать, что психотерапия — это очень сложная и важная работа. Мы должны начать повышать значимость этой профессии, чтобы у нас могло быть более высокое качество профессионалов, оказывающих эту услугу. Заблуждение думать, что студент может прийти и просто заниматься терапией. Это принижение значимости деятельности психолога.
В Армении, работают над развитием психологической службы, которая объединит психологов, священников и супервизоров. Проект должен охватить всех нуждающихся в психологической помощи по всей стране. Что вы думаете о таком проекте?
Во время войны 2020 года многие священники проводили терапию с военнослужащими. Есть такое понятие, как религиозное консультирование, но этому необходимо обучиться. В США для священнослужителей церкви, синагоги или мечети проводятся курсы консультирования, где они узнают, как давать религиозные консультации верующим.
Во время войны 2020 года к этим молодым людям прислали много священников. Однако они не имеют права консультировать. Они могли дать духовное наставление, но не консультирование. Опять-таки, это принижает роль психотерапии и психологии. Когда вы привлекаете священников в качестве наставников, то разговор автоматически будет касаться религии, а не этого человека и того, через что он проходит.
Религиозные деятели могут утешить, оказать большую помощь. Но мы должны быть осторожны, когда говорим, что могут проводить психотерапевтические консультации, потому что это преувеличение и не очень справедливо по отношению к нуждающегося в терапии человеку, потому что этот разговор будет не о нем, а о религии.
Поскольку религиозные лидеры уже осуществляют деятельность консультантов, мы должны обучать их, потому что они все равно будут это делать. Мы должны предоставить им некоторые рекомендации и способы поддержки людей.
Ваша организация также активна в социальных сетях. Вы разными способами пытаетесь повысить осведомленность о психическом здоровье в Армении. Кроме этого вы организовали мероприятие, на котором рассказали о предотвращении самоубийств.
Я думаю, что помимо оказания непосредственной помощи, для нас очень важно информирование, просвещение населения. Нам нужно начать говорить о проблемах, которые есть в нашем сообществе, чтобы мы могли, во-первых, понять их, а во-вторых — найти решение.
Самоубийства происходят. Разговоры об этом не ухудшают ситуацию, однако если мы будем обсуждать эту тему, то сможем сократить случаи самоубийств. Мы провели мероприятие, посвященное Всемирному дню предотвращения самоубийств. Только по официальным данным в прошлом году 191 человек покончили жизнь самоубийством в Армении. На самом деле, их, скорее всего, даже больше. На мероприятии мы говорили о числе самоубийств, мы говорили о том, как говорить с кем-то, у кого есть такие мысли или чувства.
Мы пытаемся обсуждать все татуированные темы, учим людей разговаривать друг с другом. Мы обучаем, как разговаривать с военнослужащими, чтобы они не чувствовали себя еще хуже, и как побудить их обратиться за помощью, чтобы они чувствовали, что мы по-прежнему заботимся о них, что мы о них не забыли.
.jpg)
Заметили ли вы изменение отношения общества к психическому здоровью?
Оно очень медленно, но определенно улучшается. Сейчас больше людей готовы говорить о психическом здоровье, чем раньше. Особенно после войны 2020 года люди стали более открытыми для получения помощи и понимания того, что происходит. Я рада, что люди, по крайней мере, более открыты для разговоров об этом.
Какие планы на будущее у Frontline Therapists?
У нас есть несколько разных проектов на следующий год. Мы продолжим проводить индивидуальную терапию. У нас продолжаются разные типы групповой терапии, общественные мероприятия. Мы собираемся работать над улучшением психического здоровья в приграничных регионах Армении, поскольку они сильно пострадали в сентябре 2022 года. Там также размещены военные части, и поэтому мы хотим поддержать эти общины.
Присоединяйтесь к нам в Telegram