Regional Post обсудил многочисленные проблемы и возможности для экономики Армении с Ваче Габриеляном, деканом Колледжа бизнеса и экономики «Симон Манукян» Американского университета Армении (AUA).
Идеи Ваче Габриеляна основаны на глубоком понимании проблем, также с учетом того, что он занимал в Армении различные должности в государственном секторе, в том числе пост вице-президента Центрального банка Армении (2008-2010 гг.), министра финансов (2010-2012), вице-премьера Армении, а также и министра международной экономической интеграции и реформ (2014-2018).
Интервью: Назарет Сеферян
Фото: AUA
В 2022 году мы стали свидетелями значительного экономического роста в Армении на фоне войны в Украине. Тем не менее есть опасения, что это может так же быстро перерасти в быстрый спад. С какими рисками в этом плане сталкивается экономика Армении и какие шаги следует предпринять сегодня, чтобы предотвратить подобное?
- Я не ожидаю резкого спада, но важно понимать, что этот экономический рост оказался выше, чем позволяет наш потенциал. В данном случае потенциал – это способность экономики производить товары и услуги на определенном уровне. Чтобы увеличить этот потенциал, нам либо нужно больше мощностей и затрат в виде материалов, ресурсов и рабочей силы, либо нам нужно повысить производительность, что по сути означает внедрение инноваций или обеспечение технологического прогресса за счет нового, более производительного капитала, который позволит нам производить больше при том же количестве ресурсов. Учитывая темпы, с которыми мы инвестируем в новые технологии в Армении, мы можем иметь потенциал экономического роста на уровне около 4,5-5% в год. Даже в анализе правительства 2021 года (и в бюджетном послании на 2022 год) вероятность экономического роста на уровне 4-4,5% оценивается как реалистичная.
Конечно, министр финансов объяснил установление «растяжимой» цели 7%, но оценка остается прежней. Сейчас мы видим, что выросли более чем в три раза по сравнению с тем, что считалось реалистичным. Такой темп очевидно невозможно сохранить не предприняв каких-то действий. Мы должны понимать, что основой такого значительного роста было не внезапное трехкратное увеличение производительности — мы не строили новые крупные заводы и не устанавливали производственные линии, чтобы обеспечить трехкратное увеличение выпуска продукции. Как вы сказали, это все было связано с войной по различным аспектам.
Учитывая темпы, с которыми мы инвестируем в новые технологии, мы можем иметь потенциал ежегодного экономического роста на уровне около 4,5-5%. Даже анализ правительства в 2021 году (и бюджетном послании на 2022 год) оценивает эти цифры как реалистичные.
Важнейшим фактором стал отток капитала из России. В связи с войной и быстро увеличивающимся списком санкций экономические агенты (инвесторы, бизнесмены и т.д.) увидели неопределенность в стране (особенно те, кто имеет дело с Западом) и решили перенести часть своего капитала и операций за пределы России и Украины, что является очень логичным шагом. Чтобы обеспечить, скажем, свой будущий импорт и экспорт, в условиях, когда российские банки подвергаются санкциям без какой-либо предсказуемой схемы, им необходимо обеспечить законные способы платежей. Речь идет не об уходе от санкций (наши банки очень щепетильно относятся к этой теме, они часто выбирают девиз «лучше перестраховаться, чем потом сожалеть»), а всего лишьо том, чтобы ваши деньги и ваш бизнес находились в относительно более безопасной среде. Таким образом, многие россияне, в том числе российские армяне, решили перенести свой капитал, и Армения была не единственным бенефициаром в этом смысле.
Турция, ОАЭ, Казахстан и Грузия тоже выиграли в разной степени. Сравнивая цифры в Армении и Грузии, мы увидим примерно одинаковые тенденции за этот период, хотя экономики этих двух стран совершенно разные. Аналогичными темпами увеличилось количество банковских счетов, обслуживающих иностранных граждан в Грузии, и такой же рост наблюдался в плане количества лицензий на индивидуальную предпринимательскую деятельность для иностранцев. Та же картина и в отношении большего количества свободных резервов на балансах банков в обеих странах. С другой стороны, в обеих странах мы не видим, например, значительного увеличения бизнес-кредитов. Есть один сектор, где мы видим рост производительности за счет существенного увеличения человеческого капитала. Это IT-сектор. Здесь у нас наблюдается увеличение потенциала, но мы должны понимать, что это «мобильное» увеличение.
В отличие от нового завода, который более или менее стационарен и закреплен за городом,этот потенциал состоит из людей, которые могут покинуть Армению в относительно короткие сроки – не обязательно обратно в Россию, а в третьи страны. Я не думаю, что десятки тысяч приехавших сюда ИТ-специалистов уедут так быстро. Однако эти люди не связаны органически с экономикой Армении. Сектор, в котором они работают, обслуживает внешний рынок. По большому счету, они являются частью международных IT-компаний, работающих с зарубежными клиентами. Они также не оказывают серьезного влияния на решения в сфере B2B в Армении . Они не наращивают мощности других армянских предприятий (конечно, есть источники повышенного спроса на товары и услуги).
Есть один сектор, где мы видим рост производительности за счет существенного увеличения человеческого капитала. Это IT-сектор. Здесь у нас наблюдается увеличение потенциала, но мы должны понимать, что это «мобильное» увеличение.
В любом случае они повлияли на Армению в целом, и на все остальные сектора – гостиничный бизнес, транспорт, финансы и т.д. – им пришлось адаптироваться к изменениям, которые принес в страну их приток (вместе с большим количеством туристов). Что касается того, как они адаптировались, то ситуация примерно та же, что в Грузии, ОАЭ и Турции. Что касается роста банковского сектора, то, на первый взгляд, наш банковский сектор оказался несколько консервативнее, чем, например, в Грузии. Но необходим более детальный анализ, чтобы понять, чем обусловлена такая картина: более жестким соблюдением законодательства, более значительным притоком населения или другими факторами.
Поэтому, чтобы предотвратить возможный экономический спад, необходимо предпринять действия, чтобы удержать этих людей в стране как можно дольше. Это касается вопросов и визового режима, и развития инфраструктуры, которая бы хорошо обслуживала иностранных граждан — медицинские учреждения, учебные заведения и т.д. Я не говорю, что мы должны пренебречь потребностями местных жителей и сосредоточиться только на этой группе людей, но мы должны поддерживать систему, чтобы эффективно обслуживать более широкую международную (экспатскую) рабочую силу. И я не предлагаю открывать, например, русскоязычные школы. Многие русские, переехавшие сюда, были бы рады, если бы их дети получали англоязычное или армянское образование с большим количеством уроков иностранного языка, их бы устраивало лечение в клиниках европейского образца и т.д. Сравнивая Ереван с Тбилиси, можно сказать, что последний лучше подготовлен к обслуживанию международной рабочей силы. Впрочем, так было всегда, учитывая историческую роль города как политического центра Кавказа, армяно-азербайджанский конфликт, постоянно растущее сообщество экспатов и т.д.
Повышение доступности аренды - это одна из тех областей, где необходимо принимать срочные меры. Но, к сожалению, сегодня это является основным препятствием для привлечения бизнеса в Армению, причем не только для тех, кто приехал недавно; это также проблема для местного населения.
Вот в общих чертах те области, в которых могут потребоваться действия. Хотя, повторюсь, я не утверждаю, что правительство бездействует (нет достаточной информации, чтобы утверждать это или обратное), я называю основные направления.
Если говорить об ИТ-секторе, то в отношении этой части экономики правительство проводит специфическую протекционистскую политику, включая субсидирование. На Ваш взгляд, есть необходимость в подобных действиях и является ли такой подход наиболее эффективным?
- Как и все экспортирующие отрасли, ИТ-сектор в 2022 году испытывал значительные проблемы в связи с быстрым ростом курса армянского драма. И правительство приняло решение оказать поддержку в размере около 10 млрд драмов. Однако эта поддержка должна была заключаться не в софинансировании расходов, а в предоставлении ликвидности до тех пор, пока компании не адаптируют свои денежные потоки к новой реальности.
Рассмотрим подробнее, что же произошло. Наибольшее удорожание стоимости рабочей силы (22 декабря по сравнению с 21 января) произошло по отношению к евро — около 60%, т.е. в евро рабочая сила стала стоить на столько дороже, чем в 2021 году. Это означает, что наиболее существенный удар пришелся на страны, экспортирующие в Европу, и только потом на те, которые продают в долларах США. С этой точки зрения я не вижу причин, почему бы не субсидировать также компании, экспортирующие, например, сельскохозяйственную продукцию в Европу, поскольку они влияют на цепочку создания стоимости в Армении в большей степени, чем ИТ-сектор. Не говоря уже о том, что средняя заработная плата в ИТ-секторе примерно в три раза выше средней по стране.
ИТ-сектор мог бы адаптироваться быстрее и менее болезненно, чем другие части экономики, и лучшим решением для этого была бы поддержка ликвидности, а не софинансирование. Эта ликвидность могла бы быть предоставлена на среднесрочную перспективу, а проценты по предоставленному финансированию могли бы субсидироваться. Когда вы финансируете расходы армянских компаний, как это сделало наше государство, эти деньги часто уходят в иностранные компании, где доля их армянской деятельности может быть относительно незначительной. Таким образом, правительство поступило правильно, поддержав ИТ-сектор, но нужно было выбрать оптимальный инструмент, которым стала бы поддержка ликвидности.
Вы упомянули о повышении курса драма, что стало еще одним следствием войны в Украине, и об огромном притоке иностранной валюты в Армению. Но, к сожалению, это сопровождалось и инфляцией. Какие риски или возможности связаны с этими событиями для экономики Армении сегодня?
-Я не согласен с тем, что инфляция была вызвана притоком иностранной валюты. Если спросить, почему Центральный банк не купил еще больше долларов (а он купил много), то ответ очевиден — для того, чтобы дорожающий драм сдерживал инфляцию (в Армении в потребительской корзине больше импортных элементов, чем местного производства). Не приток иностранной валюты вызвал инфляцию. Инфляция уже была, и укрепление драма помогло ее сдержать.
Инфляция была проблемой еще до этого – с прошлого года, поэтому Центральный банк держит процентные ставки на высоком уровне, что влияет на доступность кредитов в экономике. Все это так. Но этот приток иностранной валюты не вызывал инфляции.
Укрепление валюты само по себе не является проблемой. Экономическое развитие всегда ведет к росту курса валюты. Проблема в том, какими темпами это происходит. Когда курсы валют меняются так быстро, как это произошло в 2022 году, компаниям необходимо дать больше времени на корректировку своих бизнес-моделей. Вы можете внезапно обнаружить, что ваши затраты удвоились в пересчете на иностранную валюту, и ваша текущая модель больше не имеет смысла для бизнеса. Как я уже говорил, государство должно предоставлять ликвидность, но не решать проблемы компаний за них. Оно должно быть осторожно, чтобы не создавать «компании-зомби», то есть компании, которые и так были на пути к краху, а теперь их жизнь поддерживается искусственно, благодаря государственной поддержке. Необходимо больше работать над пониманием проблем каждой компании в этих условиях, чтобы оказываемая поддержка лучше соответствовала ее потребностям.
По некоторым данным, в настоящее время правительство активнее занимается промышленной политикой, и это хорошо. Но пока нет ни одного опубликованного отчета об этой политике (ни о ее масштабах, ни о ее реализации), поэтому мы не можем пока судить о ее результатах. Сказать, что ничего не делается, было бы неправильно, но оценить эффект от предпринятых действий пока достаточно сложно.
Ранее мы вкратце коснулись сельскохозяйственного сектора, но давайте рассмотрим его более подробно. В сельском хозяйстве наблюдается спад, который требует дальнейшего анализа. Как Вы считаете, это свидетельствует о модернизации экономики или это повод для беспокойства?
- Я не рассматриваю модернизацию как возможную причину такой картины. Если бы это было так, то мы бы видели более высокую производительность труда, а этого нет. Отчасти это связано с ситуацией с безопасностью в стране. Мы потеряли часть государственных территорий, и некоторые из них уже не могут быть использованы для сельскохозяйственных целей, поскольку находятся под прицелом азербайджанской армии. Это касается как пахотных земель, так и пастбищ. Все результаты свидетельствуют о снижении объемов животноводства, за исключением овцеводства, в пересчете на фактическое производство баранины.
С другой стороны, наблюдается рост производства фруктов, овощей и переработанной сельскохозяйственной продукции. Все это - товары, которые преимущественно продаются на российском рынке. Более того, война в Украине не повлияла на экспорт Армении в Россию - рубль по отношению к армянскому драму демонстрирует меньшие колебания по сравнению с другими иностранными валютами. А российский рынок поглощает гораздо больший объем армянской продукции, чем раньше, учитывая, что теперь у него более ограниченный выбор. И вновь, как мы убедились в 2015 году, наши экономические связи с Россией укрепляются только в условиях экономической нестабильности.
Основной проблемой сельскохозяйственного сектора является отсутствие новых технологий и инноваций. Правительство предпринимает необходимые шаги по консолидации земель или кооперативному выращиванию, что позволит повысить производительность труда на тех же землях и облегчит использование новых технологий.
Основные проблемы сельскохозяйственного сектора — проблемы с водой или ирригацией, небольшие земельные участки и отсутствие технологий — не новы, и для их решения необходимы серьезные инвестиции и ноу-хау.
Согласно индексу человеческого капитала Всемирного банка, Армения показала один из худших результатов в Европе и Центральной Азии. Каковы факторы, обусловившие такой результат?
- Трудно сказать, это требует дополнительных исследований. Но наш показатель не так сильно отстает от других, как Вы предполагаете — Армения приравнивается к Грузии с показателем 0,5 балла и находится на одном уровне с некоторыми восточноевропейскими государствами, такими как Румыния и Молдова, а также с некоторыми странами Центральной Азии.
Нам нужна большая ясность, когда речь идет об общей инфраструктуре. В этом индексе человеческого капитала есть три составляющие — образование, здравоохранение и социальная защита. К сожалению, изменения в этих областях не происходят быстро, независимо от того, какая страна рассматривается. Эти системы обладают значительной инерцией, они развиваются медленно.
Исследования показывают, что Армения больше всего выиграет от инвестиций в дошкольное образование в сельской местности. Всем известно, что раннее вмешательство имеет решающее значение для развития системы образования.
Если лучше подготовить ребенка, то его успеваемость в школе повышается, и эти успехи влияют на весь дальнейший образовательный путь. И разрыв со сверстниками в городах сокращается. Но это легче сказать, чем сделать. В Армении это трудно сделать, поскольку это связано с развитием целых общин. Нам нужна образовательная инфраструктура в общинах, способная обеспечить общее образование на всех уровнях, т.е. от дошкольного, первого класса до окончания средней школы. А для этого нужны хорошо подготовленные учителя, оборудованные помещения и т.д.
На это потребуется время. Первый шаг в этом направлении — укрупнение общин, которое сейчас идет в стране (решения уже приняты). Но если за этим не последует консолидация школ в общинах, это будет упущенная возможность. Это глобальныепроблемы, поэтому для достижения эффекта потребуется не только вмешательство в одну школу или общину.
Горнодобывающая промышленность в Армении вновь становится актуальной темой, причем один из чиновников недавно заявил, что экономику Армении невозможно представить без горнодобывающей промышленности. Что касается государственного бюджета, то в 2022 году 10% поступлений в него будет приходиться на горнодобывающую отрасль. Согласны ли Вы с тем, что невозможно представить экономику Армении без горнодобывающей промышленности? Верите ли Вы в ответственную добычу полезных ископаемых?
- Теоретически экономика Армении может существовать без горнодобывающей промышленности. Но идти по этому пути было бы ужасным решением. Объясню почему. Сюник — единственный регион страны, где зарплаты сопоставимы с ереванскими, а по некоторым специальностям даже выше. В Сюнике также самый низкий уровень трудовой миграции. Это прямой результат возможностей, созданных горнодобывающим сектором в этой части страны. Если бы у нас не было шахт в Сюнике, то там было бы меньше населения, что означало бы меньшую устойчивость в политически критической части страны.
Давайте подумаем не только о добыче полезных ископаемых с точки зрения доходов населения или поступлений в государственный бюджет. Если мы посмотрим на иностранную валюту, поступающую в страну, то 30-40% приходится на горнодобывающую промышленность. Это очень много для такой маленькой страны как Армения. Без горнодобывающего сектора трудно обойтись при финансировании экономических потребностей страны.
Не менее значимым является и «побочный» эффект от деятельности этих горнодобывающих компаний, которые почти всегда являются крупными корпорациями. В населенных пунктах, где расположены горнодобывающие предприятия, улучшаются детские сады, поликлиники и т.д. Качество жизни людей с относительно низкой квалификацией в таких населенных пунктах выше, чем в других регионах страны.
В то же время горнодобывающие компании должны соблюдать принципы корпоративной ответственности, чтобы получить разрешение на свою деятельность. В этом направлении необходимо вести более активный общественный диалог. Мы должны задавать себе вопросы: можно ли использовать дополнительные налоги, собираемые в 2021-22 гг. с горнодобывающего сектора (при росте цен на медь), для ужесточения экологических требований? Если мы будем работать по самым жестким экологическим нормам, сколько рудников в Армении останутся экономически жизнеспособными? Какие логические сроки можно предоставить горнодобывающим компаниям, чтобы они достигли этих норм и остались жизнеспособными предприятиями? К сожалению, такие вопросы не входят в наш политический дискурс. Здесь нам необходимо провести большую работу.
Говоря о корпоративной ответственности, какое определение Вы используете? Как Вы связываете корпоративную ответственность с устойчивым развитием Армении, и что должно делать государство, чтобы стимулировать ее развитие?
- Мы можем рассмотреть некоторые принципы, установленные такой авторитетной организацией, как компания Calvert. Например, при обсуждении корпоративной ответственности они рассматривают пять направлений обязательств компании — перед акционерами, сотрудниками, клиентами, обществом и планетой. Если мы снова рассмотрим горнодобывающие компании, то, похоже, в Армении у них нет проблем с первыми тремя направлениями, а их поддержка местного сообщества также выше среднего, поскольку они часто финансируют строительство или реконструкцию местной инфраструктуры, например, детских садов. Однако им необходимо также проявлять заботу о планете.
Корпоративная ответственность четко связана с устойчивым развитием. Когда компания или экономика хочет привлечь инвестиции, лучшие финансирующие организации так или иначе запрашивают данные об ответственной практике.
Компании должны быть более ответственными в этом плане, если они хотят, чтобы крупные инвесторы вкладывали деньги. Каждый, кто считает, что Армения выиграет от увеличения объема инвестиций, должен серьезно задуматься об этом.
У многих есть свое определение Корпоративной социальной ответственности (КСО), но нам доступны международные стандарты. Например, Глобальная инициатива по отчетности (GRI) устанавливает конкретные критерии, и многие инициативы, которые армянские компании называют КСО, далеки от того, что ожидается на такомуровне. Пожалуй, только одна армянская компания подготовила отчет по КСО в соответствии со стандартами GRI, и то, скорее всего, потому, что она является частью международной компании — это Coca-Cola. Их отчеты готовят специализированные консалтинговые компании. Так что, если посмотреть на их усилия и сравнить с другими, то налицо большой разрыв, и эта культура ответственности должна постепенно распространяться среди остального бизнес-сообщества.
Что касается развития КСО в Армении, то государство должно ее поощрять. Например, в Конгрессе США идет дискуссия об инвестициях пенсионных фондов. Следует ли разрешить пенсионным фондам инвестировать только в ответственные компании? Прогрессивные демократы настаивают на том, что так и должно быть, а некоторые республиканцы считают, что такие правила противоречат самому духу капитализма. Необходимо найти баланс, чтобы государство поощряло более ответственную практику ведения бизнеса, не превращая ее в обязательство, противоречащее жизнеспособности бизнеса.
В AUA все студенты в обязательном порядке проходят курс по экологии. Таким образом, мы добиваемся того, что вопросы устойчивого развития остаются в поле зрения всех наших студентов, независимо от их специальности.
Являясь ведущей бизнес-школой Армении, как Вы оцениваете отношение к КСО среди студентов Американского университета Армении (AUA)? Как эта тема поддерживается в их поле зрения?
- В целом наши студенты принимают концепцию КСО и не считают ее чужеродным понятием, которое искусственно внедряется в наш дискурс. Наши студенты, как мне кажется, считают, что ответственный бизнес должен быть нормой, а не исключением.
Мы говорим о КСО в общих чертах в рамках различных курсов, но у нас нет специализированного курса по КСО. Для начала было бы неплохо провести дополнительные исследования в нашем Центре экологии имени Акопяна или в Центре исследований и развития бизнеса имени Пола Аведисяна. Затем, на основе этих исследований, мы сможем разработать для наших студентов конкретный контент, основанный на местных реалиях. Это будет эффективно только в том случае, если мы подкрепим теорию реальными местным опытом.
Особо хочу отметить политику AUA, в соответствии с которой все студенты в обязательном порядке проходят курс по экологии. Таким образом, мы добиваемся того, что вопросы устойчивого развития остаются в поле зрения всех наших студентов, независимо от их специальности. При этом необходимо, чтобы их участие в обсуждении этих тем было актуальным и на практическом уровне — например, предметные дискуссии о существующих компромиссах или о том, как в некоторых случаях добиться реального прогресса, даже если это будет серия небольших шагов.
Реальные преимущества корпоративной ответственности с точки зрения устойчивого развития будут видны только в том случае, если мы будем придерживаться практического подхода к дальнейшим действиям.
Присоединяйтесь к нам в Telegram
